Елена Рыдалевская: Итальянская паста в реабилитационном центре

Солнечный день в деревне Сологубовка

Польский шляхтич сделал в России военную карьеру, стал генерал-майором. Получив от императрицы Екатерины II земли подо Мгой, переселил сюда своих крестьян из Литвы и Польши. Так родилась деревня Сологубовка.
Окрестное население, правда, говорило скорее на русском и диалектах финского.
Сейчас в Сологубовке находится реабилитационный центр фонда «Диакония». Фонд благотворительный , созданный традиционными христианскими конфессиями, организовал реабилитационный центр на территории прихода храма Царственных Страстотерпцев. В здании центра на стенах — портреты последнего императора, императрицы, принцесс в белоснежных платьях, юного цесаревича. Внутри здания — крепкие мужчины от двадцати до пятидесяти. Это не императорская гвардия. Мужчины здесь выздоравливают от алкоголя и наркотиков.
В центр мы приехали с руководителем Фонда Еленой, его офис-менеджером — тоже Еленой, моими друзьями Ириной, Викторией, Анной, а вез нас водитель Дмитрий с породистой немецкой фамилией и таким же лицом, будто сошедшим с портретов поздней Российской империи. Я сразу предположила, что он бывший военный, у меня-то глаз наметан, вся мужчины по материнской линии кадровые. Позже Дмитрий расскажет свою историю: «Я начал употреблять еще в школьные годы. Инъекционные наркотики. Поначалу у меня не возникало химической зависимости, и я решил, что героиновые ломки — это сказки для слабаков. Я же мог спокойно вытерпеть и неделю, и месяц. Вскоре после того, как мне исполнилось восемнадцать, меня приняли с дозой. Никто мне ничего не подкидывал. Планы поступить в военное училище, офицерская карьера — все закончилось, даже не начавшись.»
Это уже исповедь после того, как мы сели в круг и воспитанники — так их называют здесь — центра начали рассказывать свои истории. До этого Дмитрий сурово запретил мне курить, а другой сотрудник центра, Евгений из ближайшего городского поселка Мга, провел меня через черный ход на погост. Не тайны ради, просто чтоб покурить, не раздражая настоятеля церкви отца Александра (запрет на курение — его).
Если в Дмитрии сразу угадывается имперская военная косточка, то Евгений напоминает этакого северного берсерка — крупный, рыжий, с мощной лепкой черепа и веснушками на всех открытых частях тела. Таких людей я видела среди ополченцев Донбасса. Евгений немного даже отстраненно говорит о том, что в центр его четыре года назад привез отец и выкинул со словами — или лечись, или сдохни наконец!.. Первые недели он думал, как бы украсть из гостиной центра телевизор.
На погосте мы с Евгением некоторое время деловито обсуждаем, как люди попадают в центр, какие больницы и детоксы до того проходят, можно ли приехать в центр раскумаренным (нельзя) и почему реабилитация бесплатна.
- Я после того, как оставил мечты о телевизоре, думал, что здесь, наверное, сдают людей на органы...
Мы возвращаемся в центр, где уже готово главное действо сегодняшнего дня: Виктория Тарасенко, наша соотечественница, уже двадцать лет живущая в Италии, будет проводить мастер-класс по приготовлению домашней пасты. Поначалу воспитанники ценра мнутся и посмеиваются, но вскоре хрупкая женщина в борцовских ботинках полностью завладевает их вниманием.
- Паста — это энергия! Упругость! Вмешивайте яйца не спеша, но уверенно! Вымешивайте тесто мягко, как будто мнете не скажу что... но вы поняли.
«Мальчики», как называет их Виктория, быстро втягиваются в процесс — вмешивают, мнут, раскатывают и режут тесто на ленточки. Одновременно на кухне булькает соус из свиной щечки и томатов.
Перед трапезой мы садимся в тот самый круг.
- У меня родился сын, - сообщает Евгений. - Теперь мне нужно продать недвижимость во Мге, и должен признаться, что хоть я уже четыре года трезв, возвращаться туда мне сложно. Всегда найдется знакомый который подойдет и скажет — а, помню тебя! Когда ты вечером шел из кабака, мы все по канавам прятались.
- Я не употребляю уже шесть лет, - весомо говорит Дмитрий. - Пока я употреблял, были просветы, я работал, временами неплохо зарабатывал, женился и завел семью. С женой мы уже четырнадцать лет вместе, она-то меня видела разным. Но...
Молчание. Перебивать здесь не принято.
- Иногда у меня ощущение, что я живу только последние шесть лет.

На кухне уже булькает паста, одновременно церковный колокол зовет прихожан на службу. В храме, помимо настоятеля, сегодня служит несколько клириков , некоторые тоже проходили лечение — недуг не щадит никого, сообщает Елена. После короткой трапезы — тальятелле удалась на славу — насельники центра окружают Викторию на лестнице, чтобы сфотографироваться. Я тоже щелкаю на собрание на телефон. Лица в объективе моего новенького «китайца» разные — иных хоть сейчас в героическом кино снимай, другие — обычные, толстенькие или худые, скуластые или глазастые.
Но нет ни одного, на котором была бы предопределена гибель.
Наталия Курчатова
27.07.2019